Памяти Жана Ванье, учителя смирения и нежности
Марина Михайлова. Петербург. Россия
7 мая 2019 года отошел ко Господу Жан Ванье, философ, богослов,
основатель общины «Ковчег» (1964) и движения «Вера и Свет» (1971),
лауреат Темплтоновской премии1 2015 года. Жан родился в 1928 году. Его
отец Жорж Ванье был известным дипломатом, вершина его карьеры — пост
генерал-губернатора Канады. Мать Жана, Полин Ванье, много занималась
образовательными и благотворительными проектами, в последний
период жизни трудилась в «Ковчеге». В семье было пятеро детей, Жан —
предпоследний. Его старшая сестра Тереза была врачом, специалистом
в области гематологии и паллиативной медицины. Она основала первый дом
«Ковчега» в Британии. Старший брат Жана Жорж стал монахом-траппистом.
В 1942 году, когда Жану Ванье было тринадцать, он поступил кадетом в военно-морскую школу в Дартмуте, и следующие восемь лет его жизни прошли на флоте, что укрепило и сформировало его характер. Однако в 1950 он ушел со службы, поскольку почувствовал, что
призвание его в чем-то другом. В течение многих лет он пребывал в поиске: изучал богословие и философию, защитил диссертацию по этике Аристотеля, преподавал философию в университете Торонто. Решающим моментом стало для него посещение психиатрической больницы в одном из пригородов Парижа. Там он встретил двух умственно
отсталых людей — Рафаэля и Филиппа. Их унижение и боль так поразили его, что Жан купил домик в деревне Троли-Брёй (Trosly-Breuil) [1] в Компьенском
лесу, забрал их из интерната и стал жить вместе с ними. Так начался «Ковчег», община, где живут и работают вместе особые люди (их называют персонами) и волонтеры (их зовут помощниками). Сегодня домов и мастерских «Ковчега» более 150, они есть в 37 странах мира.
Жан на празднике с членами своей общины
Движение «Вера и Свет» тоже родилось из сострадания, как ответ Жана на унижение и боль. Мари-Элен Матье, специализированный педагог и основательница OCH (Office Chretien des Personnes Handicapées — ‘Христианская служба для инвалидов’), приехала в Троли
и рассказала Жану об одной сем
ье, которая отправилась со своими особыми детьми в Лурд, место явлений Богородицы, и вместо утешения и сочувствия встретила там отвержение и презрение. Тогда Жан стал инициатором паломничества в Лурд, объединившего 12 тысяч людей из 15 стран. Из этого выросло движение «Вера и Свет», объединяющее людей с особенностями умственного развития, их семьи и тех, кто хочет с ними дружить, на регулярных встречах, праздниках и выездах. Сегодня «веросветских» общин около полуто-
ра тысяч в 81 стране мира.
На первый взгляд, дело, начатое Жаном Ванье, вполне вписывается в общегуманитарный контекст 60-х годов прошлого века, когда на фоне усиления левых идей расцветают радикальные проекты, в частности, антипсихиатрия: так, в эти же годы в клинике Ла Борд Жан Ури и Феликс Гваттари создают институциональную психиатрию — систему отношений, при которой процесс исцеления становится совместным творчеством врачей, пациентов и администрации, вплоть до того, что они постоянно меняются местами. Приглядевшись повнимательней, мы поймем, что Жан шел другим путем, одновременно и дерзновенным, и смиренным. Он не ставил своей целью решить проблемы умственно отсталых людей, выработать новый подход к их лечению и обучению, привлечь внимание общественности к их положению, создать правильную
модель институции и т. д. Он просто испытал глубокое сострадание и искреннюю симпатию к двум конкретным людям, Рафаэлю и Филиппу, и стал жить с ними вместе — день за днем, переживая трудности и радости. Одно из свойств человека modernity состоит в глубоком неверии в ценность и действенность личного усилия и конкретного поступка. Наблюдая грандиозные движения огромных величин в войнах, революциях, кризисах, мы слишком легко делаем ложный вывод о собственном ничтожестве. Убедившись же в том, что наши жалкие подпрыгивания ничего не могут изменить в ходе истории, мы склонны или отдавать все силы великим проектам по спасению мира, или вовсе не думать о мире и погружаться в собственный частный мирок. Жан Ванье принадлежал к тем редким людям, кому удается жить собственную жизнь с такой мерой искренности и открытости, что в ней, этой частной жизни, открывается способность влиять на судьбы мира. Казалось бы, человек ничего особенного не делает, только следует желанию сердца и необходимости сегодняшнего дня, — а жизнь его превращается в золотое зерно, которое ложится на чашу весов и склоняет ее, и тогда мир меняется.
С книгой "Войти в тайну: Иисус в Евангелии от Иоанна"
Жан не ставил цели изменить мир, но это произошло. «Ковчег» и «Вера и Свет» много сделали для формирования нового отношения к особым людям. Когда Рафаэль и Филипп появились в Троли, многие жители деревни были крайне негативно настроены. Им было неприятно и попросту страшно. Мало-помалу (это было одно из любимых выражений Жана, petit a petit, и в этом словечке так много терпения, смирения и доверия к Богу, который творит чудеса нежно и медленно, чтобы они не ломали человека, а прорастали в нем) сложилась сначала привычка к «не таким, как мы», а потом деревенские стали помогать общине, после чего и подружились — не все, конечно, но так и должно быть, дружба избирательна. Сегодня жители Троли считают «Ковчег» главной местной достопримечательностью и им даже отчасти гордятся. Похожие процессы протекали и в обществе в целом. Доступная среда, инклюзия, законы, регулирующие трудоустройство и прочие гражданские права особых людей, появились и во Франции, и в других странах под значительным воздействием Жана и его общин. Важно, что это воздействие не было научным или юридическим. Сильно было свидетельство жизни: общины показали, какими прекрасными могут быть люди, когда они живут в мире, прощении и радости.
Когда-то святой Франциск из Ассизи внимательно прочел Евангелие и возлюбил сестру Бедность, это было так удивительно, что его сочли безумцем и люди мира сего, и люди церкви. Но этот странный бедняк был избран, чтобы спасти Церковь, — во всяком случае, именно так понял папа свое сновидение, в котором маленький монах удерживал падающий Латеранский собор. Жан Ванье тоже внимательно прочел Евангелие и возлюбил сестру Слабость. Когда Жан стал жить в «Ковчеге», ему поначалу казалось, что он, следуя Евангелию, делает хорошее для слабых и раненых людей — дает им дом, семейную жизнь. Даже если бы его опыт остался в границах сострадания и солидарности, это уже была бы прекрасная история. Но он пошел дальше — точнее, Господь повел его дальше. Жан увидел, что жизнь в общине не имеет ничего общего с благотворительностью («подать Христа ради»), когда один сильный, другой слабый, один богатый, другой бедный, и первый всегда стоит чуть выше второго — просто потому, что он дает, а второй принимает. Община — это обмен дарами, когда каждый дает и каждый принимает. Жан понял, что не только дает заботу и дружбу слабому, но и получает через особого человека неоценимый дар встречи с Самим Христом. Он часто вспоминал слова Царя: «Так как вы сделали это одному из сих братьев Моих меньших, то сделали Мне» (Мф. 25, 40), и он понимал эти слова прямо: глядя в лицо человека простого и бедного, немудрого и неизящного, мы можем увидеть Лик Христа.
С другом из общины
Не стоит думать, что Жан питал благочестивые иллюзии или недооценивал безобразие и ужас человеческих страданий. Он прожил с особыми людьми долгие годы и хорошо знал, какой тяжкий крест несет и умственно отсталый человек, и его близкие. При этом он был глубоко убежден, что Господь, наполняющий все жизнью и светом, и это страдание претворяет в радость. Особые люди — не ошибка и не наказание. У них есть свое призвание в мире. Они не могут эффективно функционировать, решать сложные интеллектуальные или социальные задачи, и их делом становится чистое человеческое присутствие. Поскольку это люди раненые и отвергаемые, вовсе не всегда их присутствие благостно и удобно для окружающих, но в глубине его всегда находится вопрос: «Любишь ли ты меня? Хочешь ли ты быть моим другом?» Так особый человек возвращает нас к нашим собственным главным вопросам: «Кто я? Для чего я живу? Откуда во мне страх, мешающий довериться жизни, другому и Богу? Почему я вопреки этому страху могу испытывать нежность, хочу дружить, стремлюсь к любви? Готов ли я что-то отдать миру? Готов ли принять его дары?»
Находясь рядом с особыми людьми, чья слабость очевидна, мы получаем возможность увидеть и принять собственную слабость. Жизнь в миру, где приходится конкурировать, добиваться и прорываться, провоцирует нас на то, чтобы мы демонстрировали силу. Бесспорно, в чем-то каждый из нас и вправду силен, и все же в глубине мы слабы. Как сказал поэт, «человек пред Господом слаб, наг, нищ и убог». Пока мы боремся со своей слабостью, подавляем ее и прячем, мы обрекаем себя на страх, а страх рождает желание защищаться и как следствие — агрессию. Примиряясь с собственной слабостью, мы позволяем силе Божьей совершаться в нашей немощи, Божьему миру раскрываться в пространстве нашей повседневности. Слабость наша при этом никуда не девается, но жизнь становится другой — не обязательно благополучной и устроенной, но без сомнения более честной и радостной, чем в те времена, когда мы из последних сил изображали суперменов.
Слабость существенным образом связана с простотой. Дар простоты проявился в том, как Жан Ванье проповедовал Евангелие. Всю жизнь он читал и изучал Евангелие от Иоанна. Решимость и трудоспособность, которые в нем воспитал флот, и интеллектуальная дисциплина, взращенная в занятиях философией, позволили ему проделать огромную работу, изучить обширную литературу, но его постижение Евангелия было не столько умственным, сколько экзистенциальным. Жан жил по Евангелию, он и погружался в него, и являл его. Слушая его, многие люди чувствовали, что он говорит о том, что знает по собственному опыту, видел своими глазами, в чем имеет часть.
Жану удалось проникнуть на глубину Евангелия потому, что он любил Иисуса, состоял с Ним в глубоких личных отношениях. Без сомнения, такому проникновению способствовала и жизнь рядом с особыми людьми, среди которых многие не умеют читать, не могут говорить. С ними невозможно оставаться на уровне слов. За четырьмя слоями смысла, выделяемыми библейской герменевтикой, Жану пришлось открыть их невербальную основу — любовь — и перевести ее на язык, понятный тем, у кого с естественными языками большие проблемы. Таким языком стала нежность: жест, интонация, прикосновение. Жан часто рассказывал об Эрике, за которым он ухаживал в одном из домов «Ковчега». Эрик был слепым и глухим, он не говорил, почти не двигался. Именно благодаря Эрику, которого он возил в кресле, кормил, купал в ванне, Жан открыл для себя глубину и осмысленность прикосновения к человеческому телу, особенно — несовершенному и страдающему. Как разделить Благую Весть с Эриком? Прикасаясь к нему с уважением и нежностью. Как проповедовать Евангелие в современном мире, где скомпрометированы все традиционные ценности, давно стали «кимвалом бряцающим» все правильные слова? Вступая с людьми в бережные отношения, проявляя нежность к человеку, кем и каким бы он ни был. Там, где стратегии силы, интеллекта,
Дома, в Троли
власти уже не работают, только нежность может разрушить стены и построить мосты (эту метафору Жан тоже любил: рушим стены, чтоб строить мосты). Жан часто вспоминал слова своего друга Патрика, который работал в «Ковчеге» психиатром. На вопрос, каков критерий личностной зрелости, Патрик ответил: «Нежность». Еще Жан любил цитировать гениальные слова Этти Хилессум о том, что если этот мир изгоняет Бога, то каждый из нас может дать Ему место в своем сердце. Жан умел убедить — не столько логически, сколько экзистенциально, самим строем своей речи, обликом, делами своими — в том, что не страшно быть слабыми среди агрессии, мирными среди насилия, потому что Царь наш «соломинки надломленной не переломит и льна курящегося не угасит», и не страшно все потерять, потому что главный Божий дар — Он Сам — неотъемлем. Чем старше и слабее Жан становился, тем сильнее через него лился согревающий и ободряющий свет, и становилось понятно, что столько жизни, утешения, радости дается вовсе не от него, по его человеческим силам и способностям, а через него — от Господа.
В июне 2017 года Жан провел в Троли последний ретрит для людей из русской и украинской общин[2] «Веры и Света». Тема мира и миротворчества была для него центральной. Он невероятно любил и ценил мир, понимаемый в разных смыслах: как мир и тишина в сердце, как согласие духа, души и тела, как лад и дружба с другим человеком, как социальная справедливость и примирение, как мир с Богом… С чудесной убедительностью и простотой он толковал заповедь блаженства о миротворцах: быть миротворцем — значит жить свою жизнь, оставаться там, где ты есть, и делать, что делаешь, но при этом просто быть мирным человеком: «Чтобы разрушить стены, разделяцющие людей, нам не нужно биться в эти стены, нам нужно начинать с подножия. <…> Бог хочет, чтобы я был там, где я есть, и таким, какой я есть, плюс смиренным»2. Такой подход выводит миротворчество из сферы политики и социальной ангажированности, тем самым освобождая его от злоупотреблений и извращений, которых вокруг темы мира полным-полно, чего стоят хотя бы «миротворческие войска», и ставит эту заповедь в центр жизни христианина. Жан напоминал, что одна из заповедей Нагорной проповеди гласит: «Блаженны миротворцы, ибо они сынами Божьими нарекутся». Он это переформулировал так: блаженны миротворцы, ибо их назовут — Иисус, то есть мирные станут в глазах людей и Бога частицей Иисуса, они будут подлинной Церковью — Телом Христовым, Его Присутствием. Получается, что спасение и христианская жизнь заключаются вовсе не в том, чтобы тщательно пестовать какую-то личную праведность и твердо отстаивать какие-то правила и формы, а в том, чтобы через незлобие, прощение, молитву, таинства стать проводником Божьего мира, как сказано в том же Евангелии от Иоанна: «Кто верует в Меня, у того из чрева потекут реки воды живой» (7, 38).
С членами русского движения "Вера и Свет" во время ретрита
Жан Ванье не просто провозгласил ценность слабости, простоты, нежности и смирения — он явил их своей жизнью. Это особенно драгоценно в наши времена, когда девальвация слова достигла такой степени, когда мы часто даже не предполагаем, что слово должно быть обеспечено поступком и тем более — образом жизни. Болтовня и мелкая ложь захлестывают мир мутным потоком, поэтому сегодня так чудесно видеть человека, живущего согласно собственным словам, и говорящего из собственного жизненного опыта. Весьма существенна здесь община, ставшая для Жана формой существования и предметом постоянного осознания: первое издание его книги, которая по-английски называлась «Община и рост», а пофранцузски — «Община — место прощения и праздника», вышло в 1978 году, а предисловие к новому русскому изданию Жан написал в 2017. Книга «Жизнь в общине»3 вышла в конце 2019 года, и она интересна не только для людей, имеющих опыт общинной жизни в приходе, братстве, любом христианском сообществе. Жан внимательно и честно размышляет о сущности любого человеческого сообщества. Почему «нехорошо человеку быть одному»? Почему люди выбирают или отвергают жизнь с другими? Для чего нам жить в сообществе, будь то семья, или рабочий коллектив, или община? Как человек может расти и меняться, как ему строить отношения с другими? Кто я такой, для чего пришел в мир, в чем корень моих страхов, где рождаются мои надежды? Как мне жить в мире и правде с окружающими, как научиться прощать и отдавать? Как в повседневности может открываться измерение вечности? В чем моя ответственность и как мне ее достойно нести? Как научиться радоваться и праздновать? Все эти вопросы важны для человеческой жизни вообще, поэтому опыт Жана Ванье может пригодиться любому, кто хочет стать собой и научиться быть с другими в любом формате — в семье, в дружеском кругу, на работе, в социуме.
В России пока нет «Ковчега», но общины встречи «Вера и Свет» существуют в Москве, Подмосковье и Петербурге4. Туда можно прийти. Доступны книги Жана, в том числе и на русском языке. Есть аудио- и видеозаписи его слов, фильмы о нем. Поэтому каждый, кто хочет узнать о нем больше и прикоснуться к его опыту, имеет такую возможность. На последней встрече русской «Веры и Света» в Троли в июне 2019 была девушка из Петербурга, которая очень хотела познакомиться с Жаном и страшно огорчилась, когда он умер, и оказалось, что она его так и не увидит. После некоторых колебаний она все-таки приехала. В конце ретрита она поделилась тем, что ее горе растворилось, сменилось полной уверенностью, что свидание и общение состоялось. Конечно, грустно и жаль, что нельзя больше вступить в общение с Жаном телесным, видимым образом. Но присутствие в мире Жана Ванье — мастера жизни, умеющего в глубине страдания найти источник радости, учителя нежности и смирения, — не прекращается, а растет.
ПРИМЕЧАНИЯ:
1 Премия, учрежденная предпринимателем и благотворителем Джоном Темплтоном в 1972 году, присуждается людям, которые
внесли исключительный вклад в утверждение духовного измерения жизни. Первыми номинантами стали мать Тереза Калькутт-
ская (1973) и брат Роже из Тэзе (1974).
2 Ванье Ж., Хауэрвас С. Жить мирно посреди насилия: Пророческое свидетельство слабости. Пер. А. Черняка. Киев – М., 2015.
С. 91.
3 Ванье Ж. Жизнь в общине. Пер. М. Завалова. Вера и Свет, 2019.
4 См. https://www.vera-i-svet.ru/ (этот сайт!)
Дом Жана Ванье в Троли (община "Ферма")